Очищение музыкой: Денис Мацуев
Ада Гратц
Из личного архива Дениса МацуеваВ Денисе Мацуеве основательность сибиряка: могучий рост, косая сажень в плечах, прямодушие и неиссякаемое жизнелюбие. Его талант, как горячие источники Байкала, способен исцелить любого. Его яркие эмоциональные выступления не один десяток зрителей обратили в новую веру: веру в классическую музыку...
СП: Денис, Вы часто бываете в Петербурге, есть ли у Вас любимые места?
— Большой и Малый залы Петербургской филармонии, Мариинский театр. Почему эти залы? Потому что, когда я приезжаю в Петербург, бываю только в этих местах, хотя знаю город вдоль и поперёк. Естественно, есть любимые места, связанные с личными мотивами в разные периоды жизни.
СП: Что для Вас белые ночи?
— В первую очередь, фестиваль Валерия Гергиева, во-вторых, несравнимое ни с чем особое внутреннее состояние. Я «сова», это моё время, и, конечно же, когда мой приезд совпадает с белыми ночами в Петербурге, я стараюсь не спать.
СП: А фестиваль «Звёзды белых ночей»? Несколько слов о нём...
— В масштабном смысле «Звёзды белых ночей» — фестиваль легендарный, на него съезжаются зрители со всего мира, программа его уникальна — великие премьеры, великие люди, великие произведения. Да и сама задумка, которую так талантливо смог осуществить Валерий Гергиев, великолепна. Москва завидует, поверьте мне. Атмосфера Петербурга усиливает это волшебство.
СП: С каким музыкальным произведением Вы сравнили бы Санкт-Петербург?
— Это зависит от того, в каком месте я нахожусь: если это Филармония, то, конечно, Чайковский или Прокофьев, Мравинский, Темирканов; когда я вхожу в Мариинский театр, то ощущаю всё то великое из мира музыки, что рождалось здесь, звучало. Здесь потрясающая акустика.
СП: Что для Вас светское общество?
— По долгу службы мне приходится часто бывать на светских мероприятиях, скажу честно, это не всегда приятно. Когда выхожу играть концерт, то не задумываюсь, кто сидит в зале — королева или простой инженер. Я выкладываюсь одинаково, играю для всех на 150 процентов.
СП: Бывает так, что Вы остаётесь недовольны своим выступлением?
— Бывает, усталость сказывается. 170 концертов в год — согласитесь, плотный график. С другой стороны, такой график я придумал себе сам, и пока могу выдержать этот темп, хорошо. Но если я пойму, что страдает качество исполнения или это сказывается на моём здоровье, физическом и душевном, то, конечно, буду сокращать количество концертов. Очень желательно, чтобы всякий раз, когда я сажусь к инструменту, меня посещало чувство полёта, но, увы, предсказать это невозможно.
СП: Изменился ли Ваш слушатель?
— Для меня очень важно, чтобы каждый год на концерты приходила новая публика. С молодыми слушателями сложно, у них совсем другой тип мышления, другие пристрастия, понимание музыки. Когда в зале новая публика, ты это чувствуешь сразу. Поход на концерт классической музыки — это очищение от всех тягот и невзгод нашей повседневности.
СП: Для Вас как для музыканта существует понятие «удача»?
— Для классического музыканта важны и талант, и характер, и умение подать себя, но более 50 процентов — это всё-таки удача, особенно в наше время. Я знаю много примеров, когда бесспорно талантливый человек не может никуда пробиться, он весь в музыке, даже пойти дать заявку на конкурс он не может, а если дал, то у него на сам конкурс нервов не хватает. Я думаю, что ни Шопен, ни Горовиц, ни Сафроницкий не сумели бы пройти конкурс, они бы слетели с первого тура.
СП: Но ведь есть среди наших музыкантов те, кто обладает ещё и крепкими нервами и талантом менеджера.
— Есть те, кто пытается делать деньги на музыке, что, на мой взгляд, непозволительно. А есть те, кто талантлив в организации новых фестивалей, как менеджер и создатель новых проектов. Например, Валерий Абисалович Гергиев, возглавивший «стройку века» — новое здание Мариинского театра. Это ж какие силы надо иметь, чтобы поднять такую махину? Человек ночей не спал, контролировал каждую ступень этого процесса. Диву даёшься, как у него времени хватало на музыку.
СП: Есть ли у Вас желание создать собственную школу?
— После всех наших «реформ» в сфере среднего и высшего образования очень хочется создать школу, но не имени себя, а некий масштабный международный проект. У меня уже есть фестиваль «Крещендо», мощное предприятие, которое дало много сильных музыкантов, чьи имена известны не только в России, но и за рубежом. Я вот подумал, может, создать академию «Крещендо», чтобы туда приезжали великие музыканты со всего мира, преподаватели-теоретики и проводили мастер-классы, длительные, на год-два.
СП: Как Вы отдыхаете?
— Самый лучший отдых — возвращение на родину, в Иркутск, в квартиру, которую я не продал в 90-е годы. Там я погружаюсь в атмосферу детства и юности. Мне это очень дорого, я даже сам не подозревал, насколько я сентиментальный человек. Для меня отдых — пройти по знакомым улочкам, встретиться с друзьями, поиграть в футбол, окунуться в Байкал, сходить в баньку с веничком — всё это восстанавливает, даёт заряд энергии, который ты не получишь даже за месяц пребывания на каком-нибудь диковинном курорте.
СП: А дома, вдали от концертных площадок, что-то играете для себя?
— Свободные вариации, по сути джаз, хотя ни в коем случае не решусь причислить себя к джазовым музыкантам. Иногда открываю новые, неигранные ноты. Всякое бывает — зависит от настроения. Но бывают ситуации, когда совсем не хочется играть.
СП: Как Вы относитесь к благотворительности?
— Что касается меня, то я возглавляю фонд «Новые имена». Часто вспоминаю, что когда я приехал в Москву, меня очень многие поддерживали, были мастер-классы, стипендии, определённая среда, я начал концертировать сразу по приезде. Мне это очень помогло. Поэтому для меня важна благотворительность по отношению к музыкантам. Культура, в частности классическая музыка, изначально убыточна, на ней невозможно зарабатывать, но Россия всегда славилась меценатами. Они есть и сегодня, и их нужно убеждать, что классическая музыка нужна. Меня многому в этом смысле научил Гергиев, и я ему за это благодарен. Благотворительность необходима, жаль, что закон о меценатстве никак не рождается, хотя и обсуждается уже несколько лет.
СП: За границей вся культура существует на средства меценатов...
— Совершенно верно, все американские оркестры содержатся на частные деньги. Государство не принимает участия в поддержке культуры, в связи с чем в этом году один из самых знаменитых мировых оркестров — Филадельфийский — обанкротился. Другой пример: оркестр Цинциннати, входящий в десятку лучших оркестров Америки, не обанкротился благодаря тому, что внучка основателя Procter & Gambl дала $115 миллионов, чтобы они не пропали. В конце любого буклета с программой концерта — список пожертвований, кто сколько дал, там есть суммы от $50 до миллионов. На этом всё держится — не самая плохая модель. Не только Гергиев и Мацуев видят, что культуре надо помогать, надо искать тех, кто также это понимает.
СП: Ваши пожелания читателям «Светского Петербурга»?
— В первую очередь, не уходить в гламур, во-вторых, как говорили в нашей семье, «всё будет хорошо», и не обижайте никого.
27 апреля 2024 года
